Твои слова о том, что мой приезд в Нью-Йорк всего на восемь дней повергает тебя в печаль, повергают в печаль и меня. Когда Рупануга приглашал меня приехать в Буффало, я не ответил прямо, а попросил его посоветоваться с тобой. Посоветовавшись с ним, ты согласился на это предложение, поэтому печалиться не о чем. Но я знаю, почему ты печалишься. Ты хотел бы, чтобы я остался в Нью-Йорке подольше. Я и сам хотел бы остаться в Нью-Йорке подольше, потому что люблю этот город больше, чем какой-либо другой. Это потому, что здесь я сделал первую попытку. Я полюбил ваш великий город. Думаю, тебе следует, если это возможно, сопровождать меня в Буффало и, если можно, Раярама пусть тоже поедет со мной, чтобы мы побыли вместе хотя бы до 22 апреля. Если хочешь, можешь поехать со мной и в Бостон. Это было бы здорово, но, я думаю, дела не позволят тебе путешествовать со мной и провести со мной много времени. Но твое предложение, чтобы я вернулся в Нью-Йорк из Колумбуса, мне нравится. Наверное, я так и сделаю.
Итак, причин для печали нет. Наши встречи и разлуки в материальном мире подобны течению реки: чего только не несет река в своем русле, и какое-то время эти частицы плывут вместе, а потом их относит друг от друга волной. Так и в материальной жизни. Но наша разлука, хотя и похожа внешне на материальную, на самом деле совершенно от нее отличается. В духовной жизни разлука слаще, чем встреча. В другом мире, в духовной жизни разлуки нет. Разлука вечна, и встреча тоже вечна. Разлука там — это просто одна из составляющих встречи.
